Дмитрий Винкельман, заслуженный архитектор РБ, руководитель мастерской: «Работа архитектора – некий синтез работы художника и исследователя. Если кто-то из них оказывается сильнее – архитектуры не получается...»

Гуляя по городским улицам, человек невольно ловит себя на мысли, что все окружающее формирует его настроение. Гармонично возведенные здания завораживают и заставляют «музыку, застывшую в камне», звучать в человеческих сердцах еще долгое время...
Архитектурная мастерская Дмитрия Винкельмана в качестве первой работы выполнила проект реконструкции Кукольного театра в Уфе, в котором можно обнаружить первые признаки того творческого почерка, благодаря которому проекты и постройки этого архитектора сегодня заметно выделяются на фоне других уфимских проектных мастерских.

– Дмитрий Александрович, расскажите о творческом объединении «Архпроект»... С чего все начиналось?

– Творческое архитектурное объединение «Архпроект» было основано в 1987 году при Союзе архитекторов РБ. С течением времени у «Архпроекта» стала формироваться структура: появились ведущие архитекторы, пришло много начинающих. Постепенно архитекторы стали уходить с прежних мест работы и переходить в «Архпроект». Так образовались архитектурные мастерские, которые включали в себя несколько человек. На сегодняшний день в составе «Архпроекта» работает девять мастерских. Основатель «Архпроекта» – замечательный человек Александр Васильевич Клемент, который сейчас уже вышел на пенсию. Мы как самостоятельная мастерская существуем с 1991 года. Когда-то я в составе коллектива принимал участие в конкурсе на проект Торговых рядов, и мы заняли первое место. На этот проект я и перешел в 1990 году в «Архпроект» и стал полноценно заниматься своим объектом. С течением времени стал независимым самостоятельным архитектором. Сейчас в составе нашей мастерской работают 13 человек (а все начиналось с двух архитекторов). Одним словом, мастерская росла вместе с объемом работ. Процентов на 90 наши заказы состоят из жилых и общественных комплексов, также мы занимаемся проектированием промышленных объектов (например, мы являемся создателями практически всех заправочных станций «Башкирнефтепродукта»).

– С чем связан выбор профессии?

– Сколько помню себя – все время хотел стать архитектором. У моего отца тоже было желание освоить эту профессию. Но его мечты совпали с послевоенным временем и не смогли осуществиться. Отец стал инженером-нефтяником. Но дома при этом всегда было много книг по архитектурной тематике. Большое впечатление на меня произвели рекламные проспекты, которые отец привез с одной из американских архитектурных выставок. Видимо, отцовская любовь к архитектуре передалась и мне.

– Сказался ли финансовый кризис на работе архитекторов? Строительство большинства объектов в Уфе приостановлено...

– Безусловно, сказался. Год назад была ситуация, когда практически каждую неделю мы узнавали о приостановке той или иной работы по нашим проектам. Прежде всего, прекратилось проектирование офисных объектов, стали делать акцент на жилье «эконом-класса». Что касается торговых объектов, то их площади существенно уменьшились: с привычных 40 тысяч метров до пяти тысяч метров. Сегодня все постепенно возвращается «на круги своя»: объем работ восстановился процентов на 60.

– Сколько времени уходит на создание того или иного проекта?

– Плотное проектирование длится в среднем около шести месяцев. Довольно много времени уходит на то, чтобы договориться с заказчиком, понять, что мы хотим получить друг от друга. Ну и серьезный временной отрезок уходит на согласование проекта. Далее начинается строительство, которое длится разное количество времени: существует масса факторов, влияющих на процесс реализации архитектурного проекта. Обычно мы осуществляем авторский надзор за ходом строительных работ – даже в ущерб своему времени. Архитектору как автору того или иного проекта крайне важно знать и видеть, что строящийся объект соответствует задуманной архитектурной концепции.

– Что самое сложное в работе архитектора? С какими трудностями приходится сталкиваться?

– На мой взгляд, существует несколько сложностей. Самым непростым я бы назвал процесс рождения объекта – здесь сходятся множество разных факторов, которые необходимо собрать воедино. Процесс создания проекта сложен, далеко не у всех это получается. Как правило, это сопровождается сильным эмоциональным напряжением. Я считаю, что какие-то вещи, конечно же, должны быть врожденными: например, склад ума, характера. Хотя какие-то качества развиваются и приобретаются уже в процессе творчества. Есть еще один серьезный момент: работа с массой специалистов различных направлений. В результате такого сотрудничества порой возникают трения. Но есть определенная этика: мы уважаем друг друга, доверяем компетентности каждого и, занимаясь своим делом, идем к общему результату.

Прежде я думал, что самостоятельно можно научиться очень многим вещам. Сейчас я так не считаю: должны быть определенные врожденные способности. Работа архитектора – некий синтез работы художника и исследователя. Если кто-то из них оказывается сильнее – архитектуры не получается. Другими словами, во всем должна быть гармония.

Я смотрел недавно, как создавался фильм «Удивительная история Бенджамина Баттона». Режиссер фильма там произнес отличную фразу: «Кино – это на 90 % компромисс. И если крупные мазки сделаны правильно – фильм удался». То же самое можно сказать и о создании архитектурного проекта. Если идея проекта изначально сильная и правильная, работа идет легко. Хотя потом в возведенных объектах я замечаю и какие-то свои ошибки, и несоответствия проекту. Но если архитектурная идея изначально верная и крепкая, объект получается удачным.

– Значит, основная задача архитектора – создать проект, который одновременно будет максимально функциональным и эстетически привлекательным?

– Конечно. Не стоит делать приоритетным какое-то одно качество объекта. Должна быть гармония. Если объект эстетически привлекателен – это художество, искусство. Если функционален – это инженерия, технология. Будучи взаимосвязанными, эти свойства должны дополнять друг друга.

– Насколько часто приходится отстаивать свой проект?

– Отстаивать приходится довольно часто. Обычно речь идет о защите художественной составляющей, с помощью которой архитектор стремится сделать объект более красивым и ярким. Но красота, как известно, стоит денег. А в случае с архитектурой – немалых. Как правило, привожу такой аргумент: увеличивая стоимость здания на 0,5 %, мы делаем его красивее на 25 %.

– Идет так называемая «борьба за миллиметры»?

– Да, идет. И здесь мы довольно сильны, особенно преуспели в этом за последний год. Мы научились создавать компактные и одновременно функциональные и комфортные квартиры.

– На каком уровне в Уфе сегодня находится культура строительства?

– На невысоком, но, по сравнению с советским временем, произошел существенный прогресс. К сожалению, на качественное строительство сегодня нет спроса и, как результат, нет самой культуры строительства. Она появляется лишь там, где этого хочет заказчик и готов платить за это деньги. Другими словами, мы имеем то, что хотим.

– Существуют ли какие-то недостатки у современной архитектуры?

– Да, конечно. Один из основных недостатков, существующий уже довольно давно, – отстраненность архитектуры от человека. Современная архитектура со своей технологией строительства и материалами чересчур амбициозна, в этом и заключается ее античеловечность.

– Как Вы оцениваете влияние европейской архитектуры на те строительные процессы, которые происходят у нас сегодня?

– Влияние, на мой взгляд, огромно. Заимствование, в основном, идет как по линии технологий, так и по линии стиля. Но в Европе очень сильна «общественная» составляющая в проектировании: огромно влияние городских и сельских сообществ на принятие архитектурных решений как через общественные обсуждения, так и через архитектурную критику в прессе. При этом за рубежом архитектурой интересуются люди, совершенно от нее далекие. У нас же все наоборот: городская власть часто оказывается цивилизованнее, чем горожане.

– На кого в большей степени ложится ответственность при возведении объекта – на архитектора или строителя?

– Конечно, на строителя. Архитектурный проект, как правило, более совершенен, нежели его реализация, хотя бы потому, что проектировать гораздо легче, чем строить. Строить грамотно и качественно довольно сложно, особенно когда нет спроса на добросовестное строительство.

– Можете назвать архитектурное творение, расположенное в другом городе или стране, покорившее вас?

– Скорее не творение, а город. Это Венеция – один из красивейших городов мира, на мой взгляд. Я покорен работами архитектора Андреа Палладио, являющегося родоначальником классицизма в архитектуре. Признаюсь, что сначала для меня это было просто имя. Но я поехал в Виченцу, где Палладио работал почти всю жизнь, и был поражен авангардностью и живостью созданных им зданий. Чувства настолько переполнили меня, что я даже встал на колени перед памятником этому фантастически талантливому архитектору.

– Не раз приходилось слышать от гостей нашего города, что в Уфе совершенно нечего смотреть... Нет памятников архитектуры, лишь новые современные объекты...

– Иностранцы, которые бывают в Уфе, в восторге от нашей деревянной архитектуры: «Вот что у вас действительно интересно, вот чем вам нужно гордиться». Когда я был студентом, узнал и полюбил старую Уфу. Эту любовь переняла и моя дочь Анастасия, тоже архитектор. Ее увлечение фотографией в основном реализуется в старой Уфе, с ее богатством фактур, образов, деталей. Но насколько она стала меньше, сжалась и растворилась.

Речь не идет о тотальном «охранительстве», всегда возможны экономически разумные компромиссы, все можно подать интересно и красочно. Из головной боли для строителей и инвесторов старая архитектура может стать фактором, повышающим привлекательность объектов и территорий, как это и происходит во всем мире. Все проблемы в наших головах.

Показать в Уфе и сейчас есть что. Уфа очень красиво расположена, у нее интересные рельеф и структура. У меня сложился уже свой маршрут, по которому я провожу своих гостей. В первую очередь, это южный склон у реки Белой, памятник Салавату Юлаеву, старый центр, Торговые ряды, Черниковка (на мой взгляд, настоящий градостроительный шедевр), парк Победы.

– Возможно ли как-то сохранить архитектурное культурное наследие в российских городах?

– При желании это, безусловно, возможно. Но желания нет. На мой взгляд, сохранение памятников архитектуры сегодня мало кому нужно. Я не раз был свидетелем принятия решений о сносе старых зданий и видел, с каким «улюлюканьем» и восторгом происходит этот процесс – даже со стороны моих собратьев по цеху. А, между прочим, эти деревянные объекты более совершенны, чем то, что возводится сегодня, они экологичны, продуманы до мельчайших деталей. Старинные здания несут ощущение каких-то вечных ценностей. Это самое важное.

– Вопрос по одному из ваших объектов. Многие не понимают столь неожиданного сочетания стилей «Галереи-АРТ». Что вы можете сказать в защиту этого объекта?

– «Галерея-АРТ» представляет собой серьезный инвестиционный проект, одним из достоинств которого является сохранение архитектурного культурного наследия. Построенный объект – это подвиг инвестора. Изначально был соблазн все снести. Был еще один вариант: все сломать и выложить заново. Потом поняли, что таких квалифицированных мастеров и такой кирпич мы не найдем. В результате решили сохранить и отреставрировать старые фасады. Была проведена ювелирная и очень дорогостоящая инженерная работа. А что касается стиля «Галереи-АРТ», построенное здание олицетворяет собой образ города, такого, каков он есть – пестрого, с разными стилями.

– Какое место в Уфе вы бы назвали визитной карточкой города?

– Безусловно, это южный зеленый склон и виды, которые открываются с него. Это самые красивые места в нашем городе.

– В каком стиле в Уфе сегодня возводятся объекты?

– Стиль зависит прежде всего от культуры архитектора. Если человек хорошо образован и чувствует, что рисует его рука, объект получается профессиональным, стильным, хотя и с налетом нашей провинциальности. Если у архитектора проблемы со вкусом и кругозором, рождается здание с массой надерганных, не сочетающихся друг с другом элементов, на которое больно и смешно смотреть. Стиль, в котором возводятся современные здания в Уфе, я бы назвал провинциальным модернизмом, хотя это несколько упрощенное определение.

– Какие объекты создавать сложнее всего: торговые центры, жилые дома, промышленные объекты?

– Сложно все. Любой объект можно сделать хорошо и плохо. Наверное, несколько сложнее проектировать жилой дом. Порой этот объект одновременно должен быть комфортным и недорогим (если речь идет о жилье эконом-класса, и при этом красивом).

– Принято считать, что архитектуру в жилищном строительстве давит «финансовый каток». Согласны ли вы с тем, что многоквартирные дома обречены на простоту и скудность?

– Согласен, что такие дома обречены на простоту, но при этом простота не есть скудность. Многоквартирный дом представляет собой крупный объект, который можно создать как качественно, так и «спустя рукава», впрочем, как и любой другой объект. Но это зависит от массы факторов, которые, кстати, зачастую никак не связаны с профессионализмом архитектора.

– Над какими проектами вы в данный момент работаете?

– В данный момент мы работаем над проектом Центра пчеловодства и апитерапии РБ на улице Менделеева, над проектом Теннисно-оздоровительного комплекса в Парке Гафури. Ведется надстрой административной вставки по улице Цюрупы. На улице Сун-Ят-Сена реализуется еще один наш проект – жилой комплекс эконом-класса. Это строительство можно назвать началом освоения хорошего района, где прежде располагался частный сектор. Также готовится еще одна серьезная работа – строительство микрорайона «Кустаревский» при въезде в Дему. И снова речь идет об экономичном жилье. Одна из задач этого строительства – обеспечить недорогими квартирами людей, которые прежде и мечтать не могли о собственном жилье.