«Маша его любила»: отец заживо сжег дочь и покончил с собой. Жуткий рассказ убитой горем матери

Трагедия произошла в городе Ужуре Красноярского края. Пожарные приехали тушить частный дом и вынесли из огня 14-летнюю девочку. Тело обгорело полностью, но пострадавшая еще дышала. Ребенка передали медикам. А затем выяснилось, что дом, в котором девочка находилась, поджег ее отец — 45-летний Сергей. Увидев дочь, объятую пламенем, он выбил стекло в окне и выскочил из дома. Спрятался в гараже и там свел счеты с жизнью. О нелепых мотивах Сергея и полном бездействии полиции NGS24.RU рассказала мать девочки, которая ищет силы жить дальше.

С момента трагедии прошло четыре месяца. Наталья, мать сожженной заживо Маши, уже вышла на работу, отремонтировала наполовину сгоревший дом, ходит по врачам. После случившегося у нее на нервной почве стали отниматься левая рука и нога. Начались проблемы с памятью. Несмотря ни на что, она понимает: раскисать и опускать руки нельзя. У Натальи остался 10-летний сын Саша, который тоже стал свидетелем страшного пожара.

15 лет назад семейная жизнь начиналась беззаботно и счастливо. У Сергея за плечами были несложившийся брак и сын. Наталья в супружестве с ним родила двух детей: Машу и Сашу.

— Мы раньше всегда смеялись, что дети на меня вообще не походят. Сашка — вылитый он, и Маша тоже, — говорит Наталья.

Семья решила купить общее жилье. Сергей продал квартиру, доставшуюся ему от бабушки и дедушки. Вдобавок вложили материнский капитал. За 650 тысяч нашли уютный дом: кухня-студия, спальня, прихожая и туалет. И родители, и дети получили доли. Все были прописаны на равных правах.

Наталья — разнорабочая на фермерском производстве. В основном моет овощи. Сергей работал на железной дороге, потом ушел на стройку к военным. Все деньги приносил в семью. Поначалу Сергей был хорошим мужем и отцом. Но вот характер у него оказался не сахар. Руку на нее и детей не поднимал, зато всё чаще закатывал такие бешеные скандалы, что выносить их было невозможно.

— Орал, как ненормальный. Ревновал меня. Хотя никогда не давала повода. У меня дом — работа, работа — дом. Не гулящая. Ночевала дома. Всегда трезвая. Я не пью, — рассказывает Наталья.

После нескольких лет непрерывных скандалов атмосфера в семье только накалялась. При каждой новой ссоре Наталья при виде мужа боялась всё сильнее. Вызывала полицию, но там не реагировали. А если приезжали, то ничем помочь не могли.

— Понимаете, я боялась. Сегодня он руку не поднимает, а завтра возьмет и отрубит ее, мне или кому-то еще. Один раз Сергея забирали, потому что я заявление на него написала. Довезли до поворота да высадили. Хотя сказали, что на трое суток. Он домой прибежал и такой скандал устроил, что я вызвала полицию. Ну, пыталась своими силами его успокоить. А потом просто перестала обращаться. Потому что... ну, смысл? — задается вопросом она. — Думаю, что семейное насилие и дальше будет повторяться [у нас в стране], потому что органы не работают. Если бы они работали, всего этого с моей дочкой не случилось бы.

Наталья не скрывает, что Сергей периодически употреблял наркотики. Правда, предпочитает слово «баловался» и сильно распространяться об увлечениях бывшего супруга не хочет.

После очередного дебоша в 2019 году у нее лопнуло терпение. Наталья подала заявление на развод, забрала детей и сбежала от тирана в Абакан. Попыталась начать жизнь сначала, но финансово не потянула.

— В Абакане квартиры дорогие. Да и одной растить детей непросто. Я пожила некоторое время, а потом стало совсем худо, квартиры сильно подорожали, не было средств, чтобы снимать. И я решила вернуться и попробовать забрать наши доли в доме, — рассказывает она.

Когда Наталья с детьми приехала в бывший дом, муж жил там уже с другой женщиной. Бывшие члены семьи стали делить быт, как соседи в коммуналке.

— Когда вернулась, не лезла к нему никак. Мне интересно было только вырастить моих детей. Так и жили. У него своя жизнь, у меня — своя. Я пришла с работы, сварила всем ужин. Мы в одной комнате, он — в другой. И мне было по барабану, что он там делает. Понятно, конечно, что его присутствие меня напрягало. А куда деваться? — объясняет она. — Я еще и в суд подала, чтобы выселить его даму. В итоге он с ней ушел, а через неделю вернулся один. Сказал: «Здесь моя доля, и я тут буду жить».

Наталья уверяет, что детей — Сашу и Машу — Сергей любил. А у дочери и вовсе было трепетное отношение к отцу. Казалось, она беспокоилась о его психике и климате в семье больше всех.

— Маша, мне кажется, его больше всех любила. В детстве бежала к папе, первая его целовала. Говорила «спокойной ночи», «доброе утро». Прямо всё время: папа, папа. И даже, когда мы из дома ушли, всё время про отца говорила, сильно за него переживала. Спрашивала: «Может, его полечить? Может, отправить куда-то? Может, в психушку на время положить?» — рассказывает мать. — Да и он, честно говоря, всегда говорил, что детям ничего плохого не сделает. В то же время поссоримся, и он кричит, что ничего им не оставит. Ну, вот такой мужчина.

28 января около полудня Сергей ворвался в дом с канистрой бензина и начал плескать его по комнатам. Вся семья была внутри.

— Он обвинял нас, что-то кричал. А потом начал обливать... Маша последняя, кто оставался в доме, кроме него. Мне показалось, он схватил ее. Но, думаю, цели убить не было. Маша попала просто под это...

Испуганные Наталья с Сашей рванули на веранду. Они видели, что и Маша бежала от разъяренного отца к выходу, мимо печки, которая топилась.

— Он плесканул в это время, и Машу обнесло огнем, она упала за печкой. Тут же воспламенилась кухня. Потом, когда всё потушили, мы видели, что именно возле печки доски обгоревшие сильно, — рассказывает мать.

Маша так и не выбежала из дома. Ее, едва живую, вынесли на руках пожарные.

Наталья увидела, как Сергей выбил стекло в окне и ринулся из горящего дома. Он бежал в сторону гаража. Там его и нашли уже мертвого. Он покончил с собой.

— Экспертиза показала, что он был трезвый и никаких веществ в крови не нашли. Просто крыша съехала, понимаете? Я думаю, он не хотел уезжать из дома, чтобы нам ничего не досталось. У него была цель сжечь именно дом, а не Машу. А [покончил с собой] он потому, что понял, что натворил, — уверена Наталья.

Экстренно ребенка доставили в больницу Красноярска и сразу поместили в реанимацию с ожогом 95% тела.

— Я благодарна врачам. Они сделали всё, что было в их силах. Они и так моей дочери жизнь протянули почти на два месяца. Маша вся обгорела, но больше всего пострадали ноги. Меня неделю не пускали к ней, потом разрешили приехать. Я примчалась. Она лежала в каком-то геле вся. Личико тоже всё обожженное, в бинтах. Только глаза и рот открыты. Видно, что под сильными обезболивающими, но в сознании. Я у нее спрашивала: «Доча, ты меня слышишь?» Она потихоньку кивала.

Наталья успела навестить дочь трижды. А потом ее перестали пускать в больницу.

— Только когда я уже напросилась, врачи сказали, что она ест и всё отрыгивает. То есть, как я поняла, желудок остановился. И с сердцем что-то случилось. И сахар сильно подскочил. Я выехала в шесть утра на автобусе, а уже на въезде в Красноярск позвонили и сказали, что дочь умерла. Не дождалась меня, — у Натальи дрожит голос.

Убитая горем мать организовала два погребения подряд. Похоронила Машу, а перед этим и ее убийцу — бывшего мужа Сергея. Его родственники отказались приехать на прощание. Только деньги на организацию похорон прислал двоюродный брат из Красноярска, а все заботы легли на Наталью и ее родственников.

— На похороны Сергея я ездила с одной целью: сказать в гроб последнее слово. И убедиться, что его действительно зарыли, что его больше нет. Я всё время боялась, что он в морге встанет и оживет, — говорит она.

Про погибшую дочь Наталья не может вспоминать без слез. Каждый вечер подбирает пароль к ее телефону, чтобы разблокировать его и по крупицам собрать всё, что осталось от ребенка.

— У нее в телефоне много фотографий. А у меня почти нет тех, где она взрослая. Да и вообще там много всего. Она корейцев любила этих модных, сама рисовала картинки красивые в телефоне, — мать сдерживается, чтобы не расплакаться. — У меня такие были на нее надежды!

После случившегося Наталья начала водить 10-летнего Сашу к психологу.

— С ним сын два месяца общался. Я, когда в отпуске была, ходила с ним. Ну, психолог сказал, что ребенок нормальный. Сейчас мы обратно в тот дом переехали, вроде, ничего. Он один дома сидит, потому что я работаю. Раньше с ним Маша всегда была. Тут еще так получилось, пока у меня траур был, пока я переживала смерть дочери, в школьный лагерь разобрали все места. Я, когда уже немножко в себя пришла, поняла, что ребенок один будет сидеть, позвонила учительнице. Она и сказала, что все места разобрали, — огорчается она.

С ремонтом того самого дома, из-за которого произошел раздор, помогли жители города. Они поддержали Наталью материально, скинулись на похороны Маши и другие вынужденные расходы.

— Спасибо большое всем, кто помогал. Сильнее всего обгорели комната и кухня, мебель вся тоже. Спасибо огромное, мне дали и кухонный гарнитур, и мягкую мебель. От администрации окна пластиковые вставили. Надавали и вещей, и всего, — благодарит она.

И все-таки находиться в доме Наталье непросто. Она признается, что нервы расшатаны настолько, что это начало сказываться на здоровье. Но надо терпеть, работать, растить сына.

— Как-то вот пытаюсь, борюсь с этим... Думаете, так легко сразу же? Это нелегко сразу же. Я до сих пор не могу как следует взять себя в руки. Ну теперь уже что? Потихоньку буду карабкаться, — говорит она.

На связь с редакцией вышла и первая супруга Сергея, Анастасия. Она в 16 лет вышла за него замуж и родила сына Василия. Сейчас во втором браке, но о Сергее отзывается без резкого негатива.

— В каждой семье бывает разное: и хорошее, и плохое. Скандалы во многих семьях есть. И скандал скандалу рознь, — Анастасия издалека подходит к теме разговора. — Я, когда Васю родила, мы с Сергеем разошлись по моей инициативе. Многое не устраивало. Понимаете, он собственник. Надо было, чтобы жена подчинялась, слушалась, и он всё держал в своих руках. При этом он может работать на трех работах, зарабатывать. Мне работать не давал. Вот он такой человек.

— А как же его наркозависимость? Вы о ней знали? — спрашиваем осторожно.

— Да. Он с молодости употреблял наркотики, — признается она. — Но опять же тут всё зависит от того, что ты употребляешь и в каких количествах. Меня это, честно говоря, напрягало. Я его из компаний всяких выводила и всё тому подобное...

По словам Анастасии, первый муж регулярно платил алименты, никогда не пытался уклоняться. А в 2019 году, в разгар кризиса в семье Сергея и Натальи, когда она сбежала от мужа в Абакан, Анастасия пришла проведать бывшего супруга.

— Вот тогда я узнала, что они развелись. Дома у него вообще был капец. Вы бы видели, в кого он превратился, я была в шоке. Похудел, постарел. С работы выгнали. Начал пить, употреблять. Скорее всего, там уже химия была. Я его пыталась наставить на путь истинный, деньгами помогала. Родители мои продукты возили. И, сколько мы с ним тогда разговаривали, всегда говорил про дочку Машу, что не может без нее, что очень ее любит. Мне кажется, девочка была для него самым любимым ребенком, — поделилась мнением Анастасия.

Руководитель реабилитационного центра для алкоголиков и наркоманов «Восход» Игорь Гунин объясняет, как ломается психика употребляющего алкоголь и наркотики человека:

— С течением алкоголизации или другой зависимости нормальные способы проживания эмоций, регулирования поведения исчезают. Здоровому в периоды злости гораздо проще себя сдержать. А зависимый контролировать себя так не может. Малейшее воздействие окружающей среды: конфликтная ситуация, задержка заработной платы, претензия жены — вызовет у него бурю неконтролируемых эмоций. И даже если он в какой-то период трезвый, в постабстинентном синдроме всё равно психика не стабильна, — говорит он.

Руководитель кризисного центра «Верба» для женщин и их семей, подвергшихся насилию, Наталья Пальчик считает, что психологическое насилие не менее опасно, чем физическое.

— Психологическое насилие — это когда угрожают, манипулируют, изолируют. Говорят: «Тебе страшно повезло, что ты со мной живешь», «Ты — никчемная мать. Все нормально детей воспитывают, ты никудышная». У ребенка замечание в дневнике — «Это ты во всем виновата». «Все нормально готовят, а у тебя все плохо», даже если она ему 33 борща сварила. Ну и так далее. Конечно же, это насилие — давление на человека, который в зависимой от тебя позиции зачастую. И это далеко не первый звоночек, а просто-таки звонище, когда тебе угрожают и тебя унижают, — объясняет психолог. — Даже если он просто обещает выдергать ноги, но не делает этого, стоит предположить, что когда-то перейдет к делу.

Наталья Пальчик акцентирует внимание на том, что за психологическое насилие крайне сложно привлечь к ответственности. Она приводит в пример статью 119 УК РФ «Угроза убийством», доказать вину по которой крайне сложно.

— Поэтому полиция так и реагирует: «Когда убьют, тогда приходите», — комментирует психолог.

При этом Пальчик просит женщин не винить себя, если в семье есть такого рода проблемы. Вина остается всегда на абьюзере. А вот жить рядом с агрессором не стоит, даже если сложилась сложная финансовая ситуация и некуда пойти.

— В этом смысле нужно научить женщин распознавать очевидные признаки насилия и искать как можно быстрее способы дистанцироваться в безопасное место. Ведь никогда не угадаешь, когда такой человек перейдет к активным действиям. Дело в том, что если есть проблемы с агрессией, властью, контролем, то они всё равно рано или поздно во что-то выльются, — говорит она.

Женщинам, которые замечают в отношениях с партнером или родителями признаки серьезного психологического давления и чувствуют себя в опасности, можно обратиться за помощью в кризисный центр «Верба». Звонки принимаются по номеру: (391)231-48-47 с 9 утра до 9 вечера.

Журналисты NGS24.RU также направили запрос в полицию с просьбой пояснить, почему правоохранители не реагировали на кризисную ситуацию. А все просьбы Натальи о защите остались без внимания. Мы обязательно опубликуем ответ МВД, как только получим его.