Мария Аронова, актриса, народная артистка РФ, лауреат Государственной премии РФ: «Красивые женщины, похожие друг на друга, – это трагедия!»

Маленькая Маша Аронова мечтала о тонкой талии и длинной косе. Но ни одного, ни другого у нее нет. Зато к сорока годам воплотились в жизнь все остальные задумки актрисы: растут двое прекрасных детей, имеется замечательный, понимающий и во всем поддерживающий муж, выстроен дом в Подмосковье. Кроме того, в марте этого года Марии Ароновой за большие заслуги в области кинематографического и театрального искусства присвоено почетное звание Народной артистки РФ.

– Мария, итак, вы Народный артист Российской Федерации, но, тем не менее, вас часто называют просто «звездой телесериалов». Не оскорбляетесь?

– Нет. Я оскорбляюсь, когда начинают хаять эти самые телесериалы. Кому-то кажется, что снять ситком – проще простого. Пойдите попробуйте! Все время в одном и том же помещении, одни и те же ситуации… Это адский труд, это невыносимо! Лично для меня это муки чудовищные!

– Неужто вам так сложно даются роли в сериалах?

– Мне все мои роли даются сложно. Дело в том, что я человек театральный, и в кино работаю по-театральному. А ведь в кино так никто не работает! Я актриса очень ведомая. Я пластилин, глина, мне нужен хороший гончар, мне очень трудно без толковых подсказок режиссера. Но когда я прихожу на съемочную площадку, у меня возникает такое ощущение, что все думают: «Ну, вот она пришла, сейчас она сама все сделает!» Не поймите превратно, я отнюдь не считаю себя глупым человеком, но сама я очень часто не могу донести до зрителя то, что во мне сидит. Я очень сомневающийся в себе человек, очень трусливый, очень боюсь опозориться и сделать что-то не так…

– Значит, в театральной сцене вы чувствуете себя значительно увереннее, чем на съемочной площадке?

– В сто крат. Театр – это место, где я самоутверждаюсь. Здесь я могу быть любой. Если бы в моей жизни не было театра, я была бы страшно закомплексованной женщиной.

Аронова Мария Валерьевна родилась 11 марта 1972 года в Подмосковье в г. Долгопрудный. В 1994 году окончила Театральное училище им. Щукина, курс В. Иванова. На втором курсе была приглашена в Московский академический театр им. Вахтангова в спектакль «Женитьба Бальзаминова» (пьеса А. Островского). После окончания училища в 1994 году принята в труппу театра им. Евг. Вахтангова. Занята в спектаклях текущего репертуара «За двумя зайцами» (Проня), «Царская охота» (императрица Екатерина) и др.
Также Аронова играет в антрепризных спектаклях «Приворотное зелье», «Свободная пара», «Морковка для императора», «Девичник CLUB», «Маленькие комедии».
В кино дебютировала в 1995 году в фильме Сергея Урсуляка «Летние люди» по пьесе М. Горького «Дачники». Снималась в сериалах «Остановка по требованию», «Московские окна», «Бригада», «Солдаты», «Восьмидесятые» и др.
Вела передачи на телевидении «Кулинарная семейка», «Женская правда», участвовала в программе И. Угольникова «Оба-на!». Несколько лет ведет церемонию награждения театральной премией «Хрустальная Турандот».
Мария Аронова замужем, воспитывает двоих детей – сына Владислава (от первого брака) и дочь Серафиму. Старший брат Ароновой Александр иконописец, художник-реставратор.

– Почему?!

– Ну как почему? Сегодня кругом сплошные шаблоны – длинные ноги, большая грудь, накачанные губы, тонкая талия… И, когда я вижу красивых, шикарных женщин, но абсолютно похожих друг на друга, я считаю это трагедией. Это настоящая беда. В современных девочках не воспитывают личности! Каждой из них надо говорить о том, что отличает ее от других: «Ты такой друг!» «Ты так шьешь!» «Ты так поешь!» И в моем детстве было две главные мечты – тонкая талия и длинная коса. Господь мне не дал ни одного, ни другого. У меня никогда не было фигуры в общепринятом смысле этого слова, у меня плохие волосы. Если я сегодня буду гнаться за хорошей фигурой, я умру, погибну, потому что не выношу чувства голода. Но сегодня для меня в этом нет никакой трагедии. Я счастливейший человек, потому что знаю, чем мне брать. Господу угодно было наградить меня даром трагикомика. В каждом моем образе существуют так называемые окошки, через которые я показываю нутро того человека, которого играю.

– Мария, а какие роли из сыгранных вами стали для вас жизненно важными?

– Императрица Екатерина в «Царской охоте». Руководитель нашего курса Владимир Владимирович Иванов, низкий ему поклон, доверил мне эту роль на четвертом курсе. В результате роль Екатерины стала частью моей жизни, поскольку я играю ее до сих пор. В то время это была достаточно серьезная победа для меня, мне дали премию Станиславского, на меня ходили смотреть в училище, обо мне писали… В общем двери института я стала открывать ногой. Владимир Владимирович, увидев, что меня раздуло как жабу, отправил меня в массовку в спектакле «Дорогая моя эстрада». Для меня это стало отрезвляющим ударом. Он, конечно, был прав. И счастье, что все это я пережила еще в институте, а не потом, во взрослой жизни, не в 40 лет. Ведь сколько искушений было потом! А Иванов помог мне сохранить критичность по отношению к моей работе, вовремя соскочить со «звездного» пьедестала.

– А как вы относитесь к другим, страдающим звездной болезнью?

– Мне их жалко от чистого сердца, общаюсь я с такими людьми очень мягко, по-доброму.

– Чего вы не прощаете коллегам, партнерам?

– Я могу простить многое – забытый текст, соперничество, но не могу простить пьянство. А оно очень часто встречается в театральной среде. Надо выбирать. Ты либо пей, либо играй. Человек, который приехал откуда-нибудь из Воронежа, и купивший билет на спектакль за 1000-2000 рублей, ни в чем не виноват. Он должен посмотреть качественный продукт. Люди ведь не дураки, они все видят. Я считаю, что в антрепризных контрактах надо прямо прописывать этот пункт. Актер должен быть трезвым. Хотя, опять же, я не имею права осуждать выпивающих актеров за то, что они не могут бросить пить. Мне ведь тоже, услышав мою хрипотцу, многие говорят: «Маш, ну брось курить!» А я не могу этого сделать. Не могу и все.

– Мария, о своей мнительности вы уже рассказали, во вредной привычке сознались. А положительные черты свои можете отметить?

– Во мне есть некоторая особенность – во мне нельзя сомневаться. Я всегда довожу дела до конца. Когда мне было четыре года, все девочки во дворе стали прыгать в скакалки. А у меня не получалось. И вот ночью я вышла во двор и прыгала там до тех пор, пока пятки в кровь не разбила. Но на следующий день я была на высоте. И так всю жизнь. Наверное, это некая плата за гипертрофированную любовь со стороны родителей: они верили в меня какой-то фантастической верой. Если бы меня не приняли в Щукинское училище с первого раза, вся моя жизнь сложилась бы иначе. Потому что «переть» из меня начинает только тогда, когда во мне не сомневаются, когда на меня смотрят с обожанием.

– Чувствуется, что родительская тема – одна из ваших любимых…

– Пожалуй, вы правы. Мы с моим братом Сашей росли в роскошной, фантастически дружной, настоящей семье. Я никого не хочу обидеть, но таких родителей, как у нас, ни у кого нет, не было и не будет. О своей маме я могу говорить сутками. Благодаря ей, до 95-го года, я жила как в сказке. Но, к сожалению, она нас покинула. С тех пор я стала другим человеком и живу в другой жизни... Мое детство – самое счастливое время моей жизни, о нем в душе сохранились самые теплые воспоминания. Что касается времени, в котором мы жили, то вот его бы я никогда не хотела возвращать. Жуткое, нищее, недостойное… У мамы была заветная мечта – приходить с работы и бросать колготки в бак для грязного белья. Но она была вынуждена их стирать, потому что они были у нее одни. На свою первую зарплату я купила маме огромную сумку, набитую колготками и сказала: «Ну вот, мам, хотя бы так»… Сегодня у меня, конечно, больше возможностей. Папка недавно приехал из Америки, папка ездит на новой иномарке, я могу его показать гениальным врачам, у меня на то есть и средства, и знакомства. Но ведь такие возможности есть не у всех: наши старики как жили в нищете, так и живут.

– Многие ваши родственники эмигрировали за границу, почему вы не хотите последовать их примеру?

– Я не представляю своей жизни в другой стране. Я родилась и всю жизнь прожила в Долгопрудном. Сейчас у нас там не только квартира, но и дом. Дом рядом с храмом, а за храмом – могила моей мамы.

– Я читала, что несмотря на свою любовь к родителям, вы рано попытались вылететь из семейного гнездышка…

– Да, мне тогда еще даже 16-ти не было, собралась замуж за одного узбека. Родители чудом уговорили дождаться моего совершеннолетия. И за эти два года я передумала. Правда, не надолго, потому что уже на первом курсе щукинского училища вышла замуж за третьекурсника. В 19 родила сына, а в 20 с мужем развелась. Когда мне было 23, умерла мама. Так я осталась одна, с маленьким ребенком на руках. Конечно, был папа, но у него появилась новая семья, не хотелось мешать… А в 98-ом году в мою жизнь ворвался Женька. Фомин работал тогда в театре начальником транспортного цеха, и я долго не обращала на него внимания. Но он добился-таки своего.

– Мария, а правда, что в вашей семье вы – добытчик, а муж ведет хозяйство?

– Какое хозяйство? Мы не держим свиней и коров. У нас дети. Он растит детей. Потому что, к сожалению, у нас нет бабушек и дедушек, которые могли бы посидеть с детьми. И, знаете, не каждый мужчина на такое способен. Лично я это ценю.

– Но ведь когда придет время выходить на пенсию, извините, ваш муж будет получать «минималку», потому что он нигде сегодня не работает…

– И что? Те же три копейки буду получать и я. Вы что думаете, что для актеров предусмотрена какая-то специальная большая пенсия?..

– Муж никогда не ревновал вас к сцене?

– Нет, потому что я никогда не ставила мужа, детей, семью на одну чашу весов с театром. Я в театре не живу, я в нем работаю. И всегда рассматривала его только как работу, профессию, ремесло.

– А дома вы, наверное, прекрасная хозяйка…

– Ужасная я хозяйка. Готовить терпеть не могу. И вообще в быту я человек страшный. Дома мне прежде всего нужно снять усталость, выплеснуть эмоции наружу. Я лютую, мне надо прокричаться, я могу плакать и ругаться, но мои родные знают, что за этим кроме усталости ничего не стоит. И поэтому в первые 10-15 минут моего присутствия дома они меня просто не слушают. И поэтому же у меня седой муж.

– Мария, то, что вы много работаете и устаете, совершенно понятно. А как вы отдыхаете?

– Есть у меня один интерес: я заядлый рыбак. Каждый год мы на полтора месяца уезжаем на Волгу, чудесно проводим время между Волгоградом и Астраханью, рыбачим, по ночам играем в преферанс. Кстати, любовь к картам – это у меня от папы. Вся папина родня играла в карты, причем очень серьезно. Две мои бабушки, родная и двоюродная, как-то играли в преферанс и одна другую поймала на мухлеже. Они не разговаривали полтора года, представляете?

– Жуть! А гадать на картах не умеете?

– Нет. И слава Богу.

– Что, не верите в гадания?

– Не то чтобы не верю, боюсь. Очень боюсь, когда мне что-то предсказывают. Давно уже я как-то пришла в театральную студию, а там такой красивый молодой человек сидит. И предлагает мне: «Давайте я вам погадаю?». Я говорю «Боже, упаси!» Но он пообещал, что скажет только самое хорошее. Сначала сказал, что у меня есть сын. Я посмеялась и поблагодарила за информацию. Ну, мало ли кто в театре ему о моем сыне рассказал, в самом деле! А потом он сказал: «Вы родите дочь. Родите, как вас родила ваша мама, в 32 года». Тут-то я и обмерла. Мама меня действительно в 32 года родила. Больше мне тот парень ничего не сказал. А я в 32 года родила Симу. Кстати, потом узнала, что тот парень погиб в автокатастрофе. Думаю иногда: может, зря я больше у него ничего не спросила, а, может, это было и правильно…

– Мария, раз уж зашел разговор о детях, может, расскажете о них чуть подробнее? Какая у них разница в возрасте?

– Владу – 20 лет, Симе – 7. То есть разница существенная. Или ты рожаешь в 18 лет, или в 32 года. Да, в 18 лет я была готова стать мамой, осознавала всю ответственность своего положения и, думаю, была хорошей мамой. Но с Симой все по-другому, совсем другие ощущения. Наверное, в какой-то степени Запад и прав, утверждая, что надо рожать после 30. Взрослые родители – это совершенно другие родители. Мне тяжело, когда я думаю о том, какое количество ошибок совершила, воспитывая Влада.

– Какие у вас с сыном отношения сегодня?

– Хорошие, но я совершенно ничего не знаю о его личной жизни. И это правильно с его стороны, со стороны мужчины. Когда родилась Сима, Владу было 14. Он тогда сказал мне: «Мать, как же я счастлив, что вы наконец-то от меня отстали!»

– Какой независимый! А как вы воспитываете свою дочь, Мария?

– Симе непозволительно не слушаться, не работать, не убираться за собой. Но Сима воспитывается в абсолютной любви, Симу не унижают, она член семьи, имеющий право на собственное мнение. К Симе никто и никогда без разрешения не влезет в карман или в портфель. Так воспитывали нас с братом. Я считаю, что чем больше унижения ребенок испытывает в детстве, тем меньшей личностью он вырастает. Самое главное: никогда не надо думать, что ребенок намного тебя глупее.

– Несмотря на большую разницу в возрасте ваши дети ладят друг с другом?

– Да, Влад к Симе очень снисходителен и добр. Она же с ним кокетничает и применяет к нему всякие девичьи хитрости.

– Например?

– Например, часто просит его встретить ее из школы. Подозреваю, это делается для того, чтобы похвалиться им перед одноклассницами: вот, мол, поглядите, этот огромный кудрявый мужчина – мой брат! Влад же ведет себя с Симой как молодой отец. За ними приятно наблюдать. Мой муж тоже любит Симу до умопомрачения. Я его как-то спросила: «Что ж ты будешь делать с Симкиными женихами? Спускать их с лестницы?» На что Женька мне ответил: «В монастырь!» Одно я точно знаю: женщина, которая любима отцом, любима братом, в будущем непременно будет счастлива с мужчинами. Впрочем, это не только мое мнение, это доказано учеными.

– А что лучше – любить или быть любимой?

– Исходя из того, как я живу, лучше быть любимой.

– Мария, в марте вы отметили свой юбилей. Какие-то жизненные итоги подводили?

– Естественно. Я счастлива, что к своим сорока годам осуществила все задуманное. Я очень хотела, чтобы у меня было двое детей, хотела иметь определенное положение в профессии и хотела, чтобы именно к сорока годам я могла обеспечить своих детей жильем. Все получилось. Я благодарна Богу и близким, которые мне помогают. И если будут счастливы мои дети, значит, и в моей жизни все будет хорошо. Это два человека на Земле, которые могут сделать меня как самой счастливой, так и самой несчастной.