Светлана Радионова — главам предприятий в Стерлитамаке: «Не надо принимать мою доброту за слабость»

Башкирия — республика очень промышленно насыщенная. Это хорошо, потому что она может позволить себе развиваться, появляются рабочие места и всё остальное. Но при этом не люди должны быть для промышленности, а промышленность для людей — об этом бы тоже хотелось поговорить.

Мне, правда, не всё равно, но предприятия — наши двигатели, закрыть их тоже нельзя. Найти новые рабочие места не так просто, а людям надо кормить семьи. Поэтому необходимо найти этот баланс.

Ну вот выступал один из представителей предприятий и говорит: «У меня всё хорошо». И мне ему и сказать-то особо нечего, потому что он правда в нормативах, но, видимо, что-то с нормативами не то, потому что им 60 лет, а он считает, что они могут в таком же виде остаться.

Передо мной лежит куча отчетов. «Родились, женились, выпускаем столько-то, будем делать лучше, мы хорошие, не загрязняли, не загрязняем и не планируем». Я контролер не первый год, и ко мне не приходят люди, которые говорят: «Знаете, нарушали, нарушаем и будем нарушать». Все говорят: «Это не мы, это кто-то еще, это какие-то страшные люди, которые прилетают к нам по ночам». Тут мы увидели нарушение по сероводороду — это тоже «не мы».

У всех отчетности по загрязнению в пределах нормативов, у кого-то даже сильно меньше. При этом мы имеем увеличение на 6 и 11 процентов в Стерлитамаке и Салавате. Людей-то не обманешь и себя не обманешь.

Я держу перед собой табличку, сделанную Роспотребнадзором, в ней написано, что, по данным Гидромета, у нас такие города, как Уфа, Стерлитамак, Салават, имеют уровень загрязнения «низкий». Но это не значит, что воздух чистый, это значит, что здесь просто не такая критичная ситуация, как есть еще где-то.

Мы на вертолете облетали, посмотрели ваши предприятия. Посмотрели шламонакопитель. Вот Эдуард Маликович (Давыдов, гендиректор БСК. — Прим. ред.) очень задорно и красиво говорит: «Светлана Геннадьевна, у нас вот здесь, в принципе, еще ничего, но есть предприятие другое, вот там-то у нас проблемы, потому что поменяли водный кодекс и мы сейчас попали в водоохранную зону».

Но если мне память не изменяет, если у Светланы Геннадьевны худо-бедно с математикой всё нормально, то кодекс поменяли в 2006 году, а сейчас 2021-й. Вот какого... зачем вы мне рассказываете, что какой-то страшный законодатель поменял кодекс и теперь вам сложно работать? Да вы работаете уже 15 лет, наплевав на этот кодекс.

Коллеги, мы вне политики. Дышать хочет каждый — какую форму ни надень, какой партбилет себе ни получи. У нас одна вода, один воздух и одна земля. Поэтому экология — дело каждого, с конструктивными предложениями мы слушать будем каждого.

Мы должны сделать информацию максимально прозрачной. Чтобы люди не получали ее по крохам, чтобы экологи с профильным образованием могли ее проанализировать, чтобы предприятия не боялись атак псевдоактивистов, чтобы не было экологического терроризма.

То, что люди неравнодушные, — это хорошо, но надо держаться подальше от хайпа, чтобы потом активистов не обвиняли в том, что они — псевдоэкологи, а всю их работу не сделали глупой и бессмысленной. Мне тоже легко скатиться в эмоции, но я после этого становлюсь просто неадекватной блондинкой.

Не надо принимать мою доброту за слабость. Коллеги, не заставляйте меня вам угрожать. Здесь есть те, кто вам расскажет, как это было раньше. Я не городская сумасшедшая, я понимаю, что всё за день не сделать. Но если нет динамики, нет проектов, то я даже разговаривать не буду. Если вы не занимаетесь рекультивацией, если вы не видите ничего, кроме извлечения прибыли, — я соберу просто все контролирующие органы, даже пусть себе на голову.

Что происходит в регионах, куда я приезжаю? Делается большая аналитическая справка, мы ее отдаем руководству, пишем кучу всяких писем. Как было в Усолье-Сибирском — мы приехали, увидели весь этот кошмар, я дала интервью, меня за него не похвалили, а дальше мы начали писать письма, почти год писали — в ФСБ, в прокуратуру, в правительство, и теперь там большая рекультивация и целый город, который получит себе новую очищенную землю. Это не быстро делается, примерно так же здесь и будет. Я на это настроена.

Я два года головой пробиваю все стены, какие могу, вы видите. Сибай был моим первым выездом, Усолье — вторым, и там только сейчас это всё реализуется.